Наконец-то после долгого утомительного пути можно отдохнуть среди соплеменников! Люди одной национальности и веры останавливались в одной части города. Окруженные стеной с башнями вместительные караван-сараи у городских ворот или при оптовых рынках гостеприимно принимали путников. Внутри этих «крепостей» находился обширный двор с несколькими деревьями и водоемом.

В зданиях по сторонам двора в два или три этажа размещались небольшие жилые комнаты-худжры с выходом на террасу. На подворье разгружали товары, люди за плату получали постель и еду, ставили на отдых вьючных животных. Здесь узнавали последние торговые новости и заключали выгодные сделки. Под сводчатыми воротами караван-сарая гнездилось множество лавочек; там продавали коренья, хозяйственные товары, фонари и другие вещи, необходимые путнику. В городах караван-сараи содержались товариществами купцов, в деревнях – сельскими общинами. Складские помещения при подворьях охраняла наемная стража, при приближении каравана она открывала запертые на ночь ворота.

Птица счастья

В VII–X вв. искусство Византии, Ирана, Средней Азии и Китая, соединенных оживленной караванной магистралью, вступило в период особенно тесного взаимодействия. В его сферу было вовлечено и население лесной полосы и степей Сибири. Торговые люди, чиновники и пилигримы везли с собой художественные вещи, которые вдохновляли мастеров в разных концах Евразии. С запада на восток и с востока на запад дипломатические миссии доставляли необычайные подарки. Могучий шахиншах Ирана Хосров I Ануширван получил от властелина Китая «сделанную из жемчуга лошадь со всадником, а глаза той и другого были из красного яхонта, и китайское платье ушари, на лазоревом поле которого был изображен царь в короне и украшениях и в своих царских одеждах, а слуги стояли перед ним; несла это платье невольница с (распущенными) волосами, которые скрывали ее целиком… (другие) платья находились в золотом сундуке». [72] Турфанский повелитель послал «сыну неба» собачку из Фолини (Рима) и добытые где-то на севере меха черно-бурых лисиц.

Когда арабы ворвались в сокровищницу правителя согдийского города Кеша, они нашли там украшенные рисунками позолоченные сосуды, седла, атлас и другие «китайские диковинки». На склоне лет Бируни вспоминал: «Был у меня в Рее друг из купцов Исфахана, в доме которого я гостил. И видел я, что вся посуда у него – миски, уксусницы, солонки, тарелки, кувшины, чаши и даже сосуды для нагревания, тазы, банки, фонарики, светильники и прочая домашняя утварь – были из китайского фарфора». [73] Фарфор и селадоны [74] Китая обнаружены археологами в Ани – древней столице Армении, в халифской резиденции Самарре (недалеко от Багдада) и в Фустате – Старом Каире. Купцы Срединной империи везли картины на шелке, бумагу, изделия из лака, бронзовые зеркала.

От Тараза и городов Восточного Туркестана отходили пути на Иртыш и к хакасам Верхнего Енисея, которые в VI в. создали сильное государство. Китайские авторы утверждают: хакасы поддерживали связи с Даши (арабами?), тибетцами и карлуками Семиречья. Каждые три года из Даши к ним направлялся караван верблюдов с узорчатыми шелками. По дороге, в земле карлуков, купцы получали военный конвой. В обмен на пушнину к хакасам Минусинской котловины – создателям своеобразного степного искусства – поступали такие диковинки, как произведения танских ювелиров. В курган близ Красноярска попал металлический сосуд, о котором упомянул Ф. Страленберг в своем труде «Историческое и географическое описание полуночной восточной части Европы и Азии», изданном в Любеке в 1730 г. (автор сочинения – шведский подполковник, участник похода Карла XII на Россию, взятый в плен под Полтавой, долго жил в Сибири). Выгравированные на сосуде охотничьи сцены и окружающий их ландшафт характерны для танской утвари (рис. 21).

При посредстве коммерсантов халифата китайский фарфор, шелка и художественные изделия из металла достигали Византии.

Рис. 21. Серебряный сосуд из-под Красноярска. Китай, Vlll-IX вв.

В Трапезуйте и сирийских портах восточные товары грузили на корабли «румов». Византийская серебряная кружка X в., найденная в кладе на острове Готланд, украшена крылатыми львами и фениксами (похожие сказочные птицы вырезаны на византийском костяном ларце из собора Труа в Шампани).

Облик фениксов близок древнему описанию этой птицы счастья и бессмертия: у нее голова петуха, змеиная шея, грудка ласточки, спина черепахи и рыбий хвост. Фениксов, стоящих на лотосе, изображали на китайских головных уборах и серебряных сосудах, на свадебных зеркалах, ларцах и косметических коробочках. Верили, что фениксы-фэнхуаны приносят счастье в браке. Символизируя новобрачных, они входили в круг благопожелательных свадебных эмблем.

В свою очередь на Дальний Восток везли изделия мастеров «Западного края». В числе предметов обмена восточных тюрок с Китаем упоминаются вещи из хотанской яшмы и чаши с семью драгоценными камнями В Китае обнаружены агатовый ритон и среднеазиатские серебряные сосуды с тюркскими надписями. Из сасанидского Ирана ко двору японских императоров попала ложчатая чаша из золота (хранится в храмовой сокровищнице Сесоин в Наре).

Трансконтинентальные связи способствовали взаимодействию религий, культур и искусств разных народов, что ярко отразилось на орнаменте шелковых тканей. В VII-IX вв. полихромные материи с фигурами охотников, животных и птиц в медальонах: сенмурвов, львов, крылатых коней, оленей, кабанов, уток с повязкой почета в клюве – ткали не только персы, но и жители городов Восточного Средиземноморья, Согда и Синьцзяна (Хотан). В двух последних районах шелкоткачества некоторые исследователи видят страну шелка – «Серинду» Прокопия Кесарийского. По словам этого хрониста, какие-то монахи тайно доставили из Серинды в Византию грены шелкопряда. Сходство рисунков тканей, представленных на скальных рельефах Так-и-Бустана (Иран), в среднеазиатской стенной живописи, резьбе и росписях буддийских храмов Центральной Азии (в «сасанидских» шелках здесь щеголяют Бодхисаттвы [76] и небожители), свидетельствует не только об экспорте тканей на огромные расстояния, но и о взаимовлиянии разных центров шелкоткачества. Согдийскую благопожелательную эмблему – олень в медальоне – заимствуют ткачи Дальнего Востока. В византийский текстиль проникают изображения слонов, популярные на восточных материях (рис. 22). Вот эпиграмма неизвестного поэта на одну модную даму, переданная ал-Джахизом.

Рис. 22. Появление слонов в романской скульптуре связано с влиянием восточных шелков: 1 – среднеазиатская ткань Х в. с именем саманидского военачальника Бухтегина, 2 – капитель колонны церкви ев Петра в Ольнэ, деп Шаранта, Франция, первая половина XII в. [77]